Академик ландау биография личная жизнь. Гарик ландау женится
Лев Ландау — из тех, кого прекрасно описывает поговорка «из молодых, да ранний». Он родился 22 января 1908 г. в Баку. Тогда, в начале ХХ века Баку рос, как на дрожжах. Вернее, на нефти — в конце XIX в. тут разразился настоящий нефтяной бум. Отец Льва Давид Ландау был известным в городе инженером-нефтяником. Мать Любовь Гаркави-Ландау даже по нынешним меркам воспринималась бы как особа невероятно продвинутая — окончила Могилёвскую женскую гимназию, затем Еленинский повивальный институт и в качестве финального аккорда — Женский мединститут в Петербурге. Супруги активно занимались еще и научной деятельностью, публиковали статьи. Так что у Льва просто не оставалось иного пути, кроме научного. Школу в Баку он закончил в 13 лет. На семейном совете было решено, что в серьёзное учебное заведение ему поступать рановато — пусть пока поучится в Бакинском экономическом техникуме. Лев не перечил. Но в 14 лет всё же поступил в Бакинский университет, а через два года, в 1924 г перевёлся в Ленинградский университет на физфак. К 19 годам у него уже было опубликовано четыре научные работы.
Молодой учёный с головой погружается в новейшую тогда сферу науки — квантовую механику. Несмотря на то, что в стране уже потихоньку «подмораживало», Льву разрешали регулярно выезжать за границу, встречаться в выдающимися учёными того времени, работать в университетах Англии, Германии, Швейцарии. Вскоре он уже входит в первую десятку физиков-теоретиков мира. Харьков, куда переезжает Ландау, чтобы возглавить кафедры Харьковского университета, превращается чуть ли не в научную столицу советской теоретической физики.
В 1937-м по приглашению Петра Капицы он едет в Москву, чтобы возглавить только что созданный Институт физических проблем. Вот только вместо проблем физики ему придётся решать проблему куда более серьёзную — как остаться в живых, попав в жернова НКВД. Ландау, в друзьях у которого значились чуть ли не все физики мира, обвиняют в антисоветской агитации. В тюрьме он провёл год. Его пытали. Он голодал. От смерти его спас всё тот же Капица, достучавшись до самых высоких кремлёвских кабинетов. Из тюрьмы его вынесли на руках.
В следующий раз от смерти его будет спасать уже целая бригада светил мировой медицины. В 1962 г. Ландау попадает в тяжелейшую автокатастрофу. Шесть недель он пробыл между жизнью и смертью. Шесть недель над ним дежурили врачи из Канады, Франции, Чехословакии, СССР. Вытянули. Хотя еще три месяца Дау (как звали его близкие) не узнавал даже членов семьи. Тяжелейшая травма не позволила ему пережить момент величайшего триумфа — в 1962 г. он не смог поехать в Стокгольм, чтобы получить Нобелевскую премию, присуждённую ему за «основополагающие теории конденсирования материи, в особенности жидкого гелия». Он проживёт еще 6 лет, но к работе так и не вернётся. Видимо, все отпущенные ему Богом озарения он к тому времени уже выбрал.
Академик Лев Ландау с сыном Игорем. 1962 год. Фото: РИА Новости
«Солнечный человек»
Помимо репутации гениального физика у Ландау существовала ещё и стойкая репутация женолюба. Во всеуслышание об этом рассказала его супруга Конкордия Дробанцова , которую обычно все звали Корой. Вернее, не рассказала, а описала в книге «Как мы жили». Долгое время книга эта существовала в виде самиздата. А многие солидные академики пытались её уничтожить — настолько возмутило их описанное там. «Я — жена великого физика ХХ века Льва Ландау, — писала Конкордия. — Наша история похожа на истории многих семей в эпоху сексуальной революции. Разница лишь в том, что Ландау — гений.
Вот уже 10 лет я пишу о той счастливой и драматической судьбе. Пишу только правду, одну правду, пишу для себя и не имею ни малейшей надежды на то, что когда-нибудь это увидит свет. Дау был солнечный человек. Но после своей смерти оставил слишком много загадок, тайн. Чтобы распутать сложнейший клубок нашей жизни, пришлось залезть в непристойные мелочи, в интимные стороны нашей жизни, скрытые от посторонних глаз и таящие так много мерзости. Но и прелести тоже».
По словам Коры, Ландау не терпел хаоса ни в науке, ни в любви. У него существовала собственная система классификации красавиц (Учёный же! Теоретик!). Все женщины делились на красивых, хорошеньких и интересных. Были еще два класса: 4 — «Выговор родителям» и 5 — «За повторение — расстрел». Он мог выкидывать два или четыре пальца, показывая класс женщины. Всех своих женщин он осваивал по расписанию. Когда у него появлялась новая возлюбленная, ей выделялся определенный день и час, и никто не мог нарушить этого графика.
Себя он называл красивистом. Ему было важно, чтобы женщина была хороша лицом и с божественной фигурой. Создатели фильма «Мой муж — гений» о Льве Ландау рассказывают, что когда учёный шёл гулять по дачному поселку, он внимательно осматривал всех встречавшихся ему женщин. Осматривал прежде всего фигуру. И это был такой взгляд! Это был взгляд, который не только обещал женщине многое, но и будто приподнимал ее над землей.
Лев Ландау с женой Конкордией в больнице. Фотокопия. 1962 год. Фото: РИА Новости
В узком кругу знакомых он хвастался, что ни одна женщина не ушла от него недовольной. И его, обладавшего ярчайшей харизмой, дамы всех возрастов действительно боготворили. Поговаривают, что у Ландау было пять ярких романов. Все они происходили на глазах у Коры — ведь в 1934 г., когда они только встретились, Дау заставил красавицу Кору заключить «пакт о ненападении в супружеской жизни», который, по его задумке, давал обоим супругам свободу на романы на стороне. Вот только пользовался этой свободой лишь он один. И в письмах к Коре мог писать: «Боже мой, мне нравится Гера! Она требует, чтобы за нею ухаживали. А ты же знаешь, Корочка, как я этого не люблю. Это же слишком долго!». Он не понимал, к чему все эти ухаживания, красивые слова, стихи? Если люди друг другу интересны, зачем терять время?
Свою первую женщину он познал достаточно поздно — в 27 лет, и это была та самая Кора. Она же была рядом и в его последние часы на этой земле.
Саша НОВАК.
25 лет назад, в 1990-м, Виктор ИЛЮХИН подписал постановление о реабилитации Льва ЛАНДАУ, выдающегося физика, лауреата Нобелевской премии. Обвинения, предъявленные гению энкавэдэшниками, автоматически сочли бредовыми. Борцы со сталинизмом времен перестройки верили, что репрессии были стопроцентно незаконными, а их жертвы - всегда невинными. Попробуем обратиться к документам и восстановить историческую правду.Ландау арестован. Причиной послужила листовка, которую физик надиктовал другу (сам терпеть не мог писать). Вот ее текст:
«Товарищи! Великое дело Октябрьской революции подло предано. Страна затоплена потоками крови и грязи. Миллионы невинных людей брошены в тюрьмы. Разве вы не видите, товарищи, что сталинская клика совершила фашистский переворот. В своей бешеной ненависти к настоящему социализму Сталин сравнился с Гитлером и Муссолини . Разрушая ради сохранения власти страну, Сталин превращает ее в легкую добычу озверелого немецкого фашизма. Товарищи, организуйтесь! Не бойтесь палачей из НКВД. Вступайте в Антифашистскую Рабочую Партию. Организуйте на предприятиях группы АРП. Налаживайте подпольную технику.
Сталинский фашизм держится только на нашей неорганизованности. Пролетариат нашей страны, сбросивший власть царя и капиталистов, сумеет сбросить фашистского диктатора и его клику. Да здравствует 1 Мая - день борьбы за социализм!»
Ландау намеревался разбрасывать листовку 1 Мая в колоннах демонстрантов. Но чекисты оказались шустрее.
Авторство листовки, как и антисоветские настроения, Ландау никогда не скрывал. Майя Бессараб , племянница жены, впоследствии писала в книге «Так говорил Ландау»: «Однажды я спросила у Дау:
- Что там с тобой делали, в тюрьме.
- Ничего. По ночам водили на допросы.
- Не били?
- Нет, ни разу.
У Ландау не было причин жаловаться на незаконные методы ведения следствия. Показания не выбивали силой. Обратимся к протоколу допроса:
Вопрос: - Предъявляем вам документ - текст антисоветской листовки за подписью «Московский комитет Антифашистской Рабочей Партии». Вам знаком этот почерк? Чьей рукой написана листовка?
Ответ: - Да, знаком. Это почерк физика М. А. Кореца, которого я хорошо знаю.
Вопрос: - Корец показывает, что контрреволюционная листовка написана им, и утверждает, что вы являетесь одним из авторов документа. Будете отрицать предъявленное вам обвинение?
Ответ: - Я вижу бессмысленность дальнейшего отрицания. Пытался я отрицать свою вину, будучи уверенным, что следствию этот документ неизвестен. Эта антисоветская листовка действительно была составлена мной и Корецом М. А. - участником контрреволюционной организации, к которой принадлежал и я.
Дело Ландау не было сфабрикованным. В любой стране - США, Германии или России - за подобную деятельность человек получил бы реальный срок. Но советская власть оказалась доброй. Ландау выпустили, когда за него вступились академик Капица и датский физик Нильс Бор . В 1946 году он стал академиком, трижды получал Сталинские премии, два раза орден Ленина. В политику больше не лез.
Июль 1990.
Когда в начале 90-х началась массовая реабилитация невинных жертв сталинских репрессий, в общую струю попал и Ландау. Отрицать существование антисоветской листовки было невозможно, она хранилась как вещественное доказательство. И в постановлении о реабилитации прокуроры записали: «документ не содержит призывов к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или совершению контрреволюционных преступлений».
Читатель сам без труда разберется, насколько законным было решение юристов.
Штраф за ревность
Ландау разработал целую теорию о том, как мужчине строить личную жизнь. Брак считал «пошлым кооперативом».Именно гениальный физик придумал афоризм о том, что хорошее дело браком не назовут, и вовсе не собирался связывать себя узами Гименея.
Первый поцелуй
Ему было 26 лет, когда он встретил красивую выпускницу химфака Кору Дробанцеву и впервые в жизни влюбился. Кора вспоминала его слова:- Вот видишь, Коруша, ты боялась, что я изнасилую тебя, а оказалось, я сам ни на что не способен. Теперь я вынужден тебе признаться: ты ведь первая девушка, которую я поцеловал по-настоящему в губы. Как я боялся, что ты увидишь во мне зеленого юнца и прогонишь. Позор! Первый раз поцеловать девушку в 26 лет, в 27 лет обнаружить еще более серьезный изъян в себе! Если завтра приговор врача будет безнадежен, жить я не буду! Это не слова!
Назавтра прибежал радостный:
- Это должно остаться тайной, пока я жив! О ней знаю я, ты и еще тот врач, который лишил меня девственности хирургическим путем. Легкая операция в виде укола, и, как ты убедилась, все мои страхи позади! Оказывается, среди мужчин встречаются такие экземпляры, которых врачи лишают девственности.
«Пакт о ненападении»
Дау становилось понятно, что без вступления в «пошлый кооператив» великолепную девушку не удержать. Он обрабатывал ее пять лет и в конце концов получил согласие заключить «Брачный пакт о ненападении». Согласно этому пакту, Ландау женится на Коре, а она дает ему полную сексуальную свободу. Сама она также свободна и может менять любовников хоть ежедневно. Поначалу «Брачный пакт» казался Коре чем-то несерьезным: она согласилась на свободную любовь, видя, что талантливый физик уже отметил 32-летие, он пять лет был верен ей, и никаких гипотетических любовниц на горизонте не наблюдалось.Первая появилась в самый неудачный момент, когда женщина особенно уязвима и нуждается в защите: Кора забеременела. Однажды выдающийся мозг мира простосердечно попросил жену выйти погулять. Какая-то мадам согласилась переспать с ним. Череда измен в прямом смысле сбила женщину с ног: после родов она тяжело заболела и год не вставала с кровати.
Женское счастье
Ландау категорически требовал, чтоб его Корочка всегда была счастлива. Он не желал портить себе настроение, видя муки ревности жены. На свете так много интересных женщин! Самых красивых страшно хотелось «освоить», как выражался Ландау.Освоенных дам бедная жена должна была встречать с радостью и энтузиазмом. Если она не выдерживала и чем-то проявляла ревность, муж штрафовал на крупные суммы. Деньги он вычитал из тех 60 процентов заработка, которые отдавал Коре на жизнь. Оставшиеся 40 процентов шли на любовниц и в его личный «Фонд помощи подкаблучным мужчинам», желающим поблудить. Траты на мужчин считал самыми важными. Жена вспоминала: «Ландау говорил: «Любовь чиста и бескорыстна. Покупать любовь - смертельный грех, так что на девушек пойдет самая малость: цветы, шоколад, театр». Однажды он влетел в кухню каким-то замысловатым танцем, в восторге прошелся по ней и сказал:
- У меня был один из благороднейших академиков, сам Лев Андреевич Арцимович ! Этот закабаленный подкаблучник вылез из-под каблука жены и едет на курорт с любовницей! Я из своего фонда одолжил ему две тысячи: он так просил».
Сломленная жизнь
Как-то Ландау влетел в комнату, звонко поцеловал Кору в нос и объявил: «Корочка, я к тебе с очень приятной вестью, сегодня вечером в двадцать один час я вернусь не один, ко мне придет отдаваться девушка! Я ей сказал, что ты на даче, сиди тихонечко, как мышка в норке, или уйди. Встречаться вы не должны. Это ее может спугнуть! Пожалуйста, положи в мой стенной шкаф свежее постельное белье».- Я не упала только потому, что окаменела, - вспоминала Кора. - Непреодолимое, жгучее, болезненное любопытство охватило меня. Вместе со свежим постельным бельем в стенном шкафу осталась и я. Вдруг он ей скажет те самые слова, что говорил мне?
Но слова были другие, говорил не он, щебетала она, ее слова не имели смысла. Очень скоро понадобилось постельное белье.
Дау открыл шкаф, из шкафа вышла я, молча, гордо подняв голову: он ей не говорил слов любви!
Кора ушла, в прострации бродила по улицам, а вернувшись, стала собирать чемодан. Вот как она описывает дальнейшее:
- Стало совсем светло, вдруг до боли застучало сердце: вошел он:
- Вижу, закусила удила всерьез? Ты куда собралась?
- У меня свои планы.
- Ты не просишь прощения?
- Разве можно такое простить?
- А ты попробуй! Человек, совершивший бестактность, должен просить прощения!
- Даунька, я сама себе это простить не могу!
Неудержимым потоком беззвучно хлынули слезы. Заключив меня в объятия, он сказал:
- Глупенькая ты моя дурочка, ты самая драгоценная, я не могу тебя разлюбить! Когда ты, наконец, поймешь, что ты для меня значишь! Скажи, что подобное никогда не повторится!
- Дауличка, милый мой, прости, прости меня, я раскаиваюсь, я больше никогда не посмею посягнуть на твою свободу и никогда не вмешаюсь в твои интимные дела.
Некоторое время спустя он спросил: «Коруша, я могу располагать своей половиной квартиры?» - «Да, конечно, я буду оставлять ужин на двоих и уходить».
Перед употреблением мыть
Кора перестала протестовать, когда любовницы приходили прямо на дом (чтоб не быть оштрафованной). Только все усерднее терла себя жесткой щеткой, делала физические упражнения, стараясь остаться желанной для Дауньки.Однажды в обыкновенный рабочий день раздался звонок. Она открыла. «Академика Ландау можно видеть?» - за дверью стояла молодая женщина в платье с дерзким вырезом.
Кора вспоминает: «Вечером за ужином спросила Дау:
- Что это за девица была у тебя?
- О! Это с радио. Она пришла брать у меня интервью. Потом ей стало жарко, она попросила расстегнуть ей лифчик и так легко, без всяких проволочек отдалась мне.
- И ты раньше с ней не был знаком?
- Ну конечно нет. Первый раз в жизни встретил высококультурную девицу. У нее красоты не хватает, но грудь хороша, притом она так легко мне досталась, пока не подвернется что-нибудь более приличное, можно перебиться. Правда, мне потом показалось, что она не очень чистая. Ее надо перед употреблением мыть в ванне.
Жил человек рассеянный
Ландау был поразительно непрактичным в быту. Иногда после обеда не мог вспомнить, что ел. Как-то уехал на конференцию в Ленинград. На следующий день жена получила телеграмму: «Зубной порошок не открывается тчк Дау». Через час пришла вторая: «Зубной порошок открылся тчк Дау».
Другой случай. Возвращаясь из-за границы, решил написать письмо в поезде. Открыл чернильницу, а крышечку потерял. Родители, пришедшие встречать сына на вокзал, пришли в ужас, когда заметили, как странно он двигается, выходя из вагона. Похоже, серьезная болезнь? Оказалось, ученый поставил открытую чернильницу в карман импортного пиджака и потому двигался с максимальной осторожностью. Чтоб чернила не пролились.
В январе 1962 года ученый попал в тяжелейшую автокатастрофу. 59 суток лежал в коме. Ученые всего мира молились, чтоб гений выжил. Спецрейсы из Европы и США доставляли академику необходимые лекарства. Жена так мечтала, чтоб Ландау восстановился! Она наконец победила ревность и радовалась, когда муж «освоил» ночную медсестру - Дауньке жизненно нужен приток энергии!
А самым первым признаком выздоровления Ландау стали его шутки. В палату пришли психиатры и принесли листы с нарисованными крестиками и кружочками.
- Что это? - спросили психиатры и показали крестик.
- Кружочек, - ответил Дау.
- А это? - И показали кружочек.
- Крестик.
Психиатры ретировались в замешательстве. Ландау подмигнул медсестре:
- Здорово я их обманул, а? Будут знать, как приставать с разными глупостями.
Профессор Гращенков , обеспокоенный потерей ближней памяти у гения, вскоре еще больше укрепился в мыслях о том, что мозг Ландау серьезно пострадал в катастрофе.
Когда тот, уже не шутя, заявил, что хочет вступить в КПСС. Мечта не сбылась, зато прямо в больнице ученому вручили Нобелевскую премию по физике. За всю историю существования Нобелевского комитета это был первый случай вручения премии не в Стокгольме.
ЦИТАТЫ
Кора ЛАНДАУ:- Система штрафов была прописана в его «пакте» очень четко. Даже была такая статья: «Штраф за кислый вид». Ее я боялась больше всего. Веселиться, когда твой муж у тебя на глазах «осваивает» новую любовницу, достаточно сложно.
- Я до сих пор ненавижу эту Луну, эти звезды за то, что они видели мой многолетний позор.
Лауреат Нобелевской премии, советский физик-теоретик Лев Ландау - мировая величина в науке: создатель классического курса физики, переизданного уже 20 раз. Он был Академиком АН СССР и членом-корреспондентом ещё около десятка иностранных академий и научных обществ. Обладая гениальностью в науке, в частной жизни Ландау проявлял своеобразные взгляды и установки. О том, как знаменитый учёный справлялся со своей «теорией счастливой жизни», лучше всех знала жена Льва Ландау - Конкордия (Кора) Дробанцева.
Не слишком красивый, а поэтому - застенчивый и неуклюжий в отношениях с женщинами Ландау с детства дал себе зарок «не курить, не пить и не жениться», чтобы целиком посвятить себя науке. Однако на деле всё оказалось сложнее: Лев Давидович интересовался женщинами, не умея с ними ладить. В возрасте 27 лет он встретил красавицу Кору, разведённую с мужем. Очарованный её необыкновенной привлекательностью, знаменитый уже тогда физик, мог предложить ей только гражданский брак. У него были собственные представления о счастье и законный брак в них не укладывался.
По представлениям Ландау, человек ради собственного счастья должен охранять личную свободу и не терпеть лжи и ревности, порождаемых браком. Кора согласилась на гражданский брак с ним, но позже настояла на регистрации их отношений, взамен на разрешение в нём «свободной любви». Они прожили более 10 лет до того, как Лев Давидович стал открыто изменять жене, предлагая ей поступать так же. Женщины приходили в его дом свершено свободно и законная супруга не имела права возражать.
В 1962 году Ландау попал в ужасную автокатастрофу и его спасением занимались учёные всего мира: необходимые для лечения лекарства срочно привозили самолётом из США и Европы. Кора всё это время беззаветно ухаживала за своим прикованным к постели мужем. Он тяжело проболел около 6 лет, а потом понадобилась ещё одна операция, которую он уже не смог перенести. Спустя много лет Кора закончила свою книгу «Академик Ландау. Как мы жили», в которой честно и подробно описала свою семейную жизнь.
Её воспоминания были изданы только в 1999 году: до этого, и метчать было нечего, о публикации подобных мемуаров. Книгу нашли скандальной и она распространялась только в самиздате. Почему рассказы вроде того, как во время любовного свидания, Ландау запер Кору в шкафу, были запретными - не совсем понятно. В принципе, эта женщина всегда прощала мужу все его «излишества», объясняя их детской непосредственностью гениального ума. Она явно любила своего странного мужа и нашла в себе силы не возмущаться его непохожестью на обычных людей.
Слухов об этой книге и снятой по её мотивам в 2008 году драме «Мой муж - гений», в которой жену Льва Ландау играли Ксения Громова и Людмила Чурсина, было много. О своём отношении к этой истории говорили близкие люди академика, его ученики и сын Игорь Ландау. Не все смогли понять желание этой женщины рассказать о своём счастье-горе быть избранницей такого человека. Однако, что сделано - то сделано: секреты семейной жизни этой пары теперь известны всем.
Игорь Ландау родился в июле 1946 г. в семье всемирно известного физика Льва Давидовича Ландау и Конкордии Терентьевны Дробанцевой, эталонной красавицы-блондинки, на 14-м году их гражданского брака. Этот брак родители Гарика (как его звали в семье, а также в кругу близких людей) узаконили в ЗАГСе 6 июля, за несколько дней до рождения сына.
Игорь жил в доме при Институте физпроблем (ИФП), построенном в 1936 г. в английском стиле по проекту П.Л. Капицы у Калужской заставы, там, где Большая Калужская улица переходила в Воробьевское шоссе (нынешний адрес: улица Косыгина, дом 2, бывшая квартира Ландау имела № 2).
В этом доме было примерно 8-10 (точнее, не знаю) однотипных квартир, отданных ведущим научным сотрудникам ИФП, приступившим к работе в этом институте, вскоре ставшем всемирно знаменитым.
В этих квартирах жили семьи А.И. Шальникова, М.П. Малкова, В.П. Пешкова, П.Г. Стрелкова, кого-то еще. По всей видимости, в каждой из квартир до войны и в первые послевоенные годы жило по две семьи. У семьи Ландау была двухэтажная квартира из небольших пяти комнат.
После реэвакуации в 1944 году в Москву Ландау получил в свое распоряжение всю 5-комнатную квартиру (может быть не сразу, деталей не знаю). Однако к моменту рождения Игоря, когда Ландау был в этом же 1946 г. избран в академики (причем сразу, минуя ступень членкора), он жил уже в отдельной квартире.
Е.М. Лифшица же Капица переселил в три комнаты верхнего этажа кв. № 1. В ней нижние комнаты занимала Е.В. Смоляницкая (которая, кажется, была секретарем директора ИФП или начальником отдела кадров). Она жила с двумя сыновьями, отселившись после развода от своего бывшего мужа П.Г. Стрелкова. Но это не означает, что Е.М. жил в коммунальной квартире совместно со Смоляницкой. Вход к ним с улицы был один, через маленький «подъезд», но дальше стояли двери – наверх к Лифшицу, или на 1-й этаж, к Смоляницкой.
Хотя в советской артистической богеме эти стандарты были значительно менее жесткими, однако теория и практика свободной любви и семейной жизни по Ландау выходили даже за толерантные пределы этой богемы 1930-1960-х годов, в которой избегали открытого показа своей интимной жизни (в отличие от нынешней «пугачевщины»). Ландау же, наоборот, считал позорным скрытничать. Он всё делал открыто, примеры чему многократно приводит Кора . Как я убежден, именно эта практика и явилась главной причиной ненависти Коры и ее презрения к Е.М. Лифшицу, разделявшему указанные теории Ландау и поддерживавшему его. Хотя в своей практике Е.М. был несравненно скромнее Ландау.
Едва ли не все время маленький Игорь находился с матерью, тогда как с отцом он почти не общался, и это не могло не сказаться на формировании в его детской психологии устойчивых стереотипов. Среди них стало преобладать столь же отрицательное отношение Игоря к Е.М. Лифшицу, как и у его матери. И оно сохранилось у Игоря на всю жизнь.
В 1940-1960 годах я жил в одном из трех домов при Институте химфизики (ИХФ) по адресу: Воробьевское шоссе, дом 2 (ныне ул. Косыгина, дом 6). В этих же домах жили дети физиков из школы Ландау: Ольга, Марина и Борис Зельдовичи - дети Якова Борисовича Зельдовича; Катя и Дима Компанейцы – дети Александра Соломоновича Компанейца; Феликс и Нюта - дети Кирилла Ивановича Щелкина; Илья - сын Овсея Ильича Лейпунского; Ляля – дочь Николая Марковича Эммануэля. Кстати, все перечисленные отцы семейств – выдающиеся ученые; и все они, кроме Эммануэля, работали в те годы по созданию атомной и водородной бомб.
«Зима 1951-1952 гг. Ходили в английскую группу, собирались по утрам во дворе Института физпроблем или Института химфизики. Гарик выходил недовольный и молчаливый, мы копали лопатками снег и при этом что-то должны были говорить по-английски. <…> Говорили, что Дау не занимается Гариком, во всяком случае, когда они проходили с Лифшицем мимо нас, детей на обед, никогда не останавливались полюбоваться нашими розовыми щечками.
Воспитанием Гарика занималась Кора, и ее рассказы об этом со смехом пересказывались моими родителями. Так, Гарик ни за что не хотел есть и соглашался только при одном условии, если его сажали в черный ЗИМ <автомобиль представительского класса, в котором ездили министры и особо крупные академики >, и шофер возил его по Москве. <…> Другая история была, как Гарик в грязных ботах пришел с прогулки и оставил их у дверей. А когда вышел опять гулять, оказалось, что боты были вымыты. Он страшно обозлился и кричал: “Намажьте мне боты грязью!” Пришлось намазать. Это то, что я помню о детстве Гарика».
В те годы я ни разу не видел Гарика, хотя сам Лев Давидович был дружен с моей матерью посредством Е.М. Лифшица, с кем у нее сложились близкие отношения с 1948 года до конца жизни. Я был старше Игоря на 4 года, а мой брат Женя был его абсолютным ровесником; кажется, они даже родились в один и тот же день, в конце июля 1946 г. В школе № 22, в которой училось подавляющее большинство детей сотрудников «Химфизики» и ряд детей сотрудников «Физпроблем» (из семей попроще), Гарик не учился. Мне вспоминается, хотя полностью я в этом не уверен, что он, как и сын Е.М. Лифшица Миша, ходили в школу № 10 у Калужской заставы.
О школьном периоде Игоря мне опять-таки почти ничего не известно. Расскажу лишь о двух эпизодах из этого периода, которые, впрочем, характеризуют поведение родителей Игоря, а не его самого.
(1)Весной 1961 года мой брат Евгений заканчивал 9-й класс, так же, как и сын Ландау. В те годы школьникам было трудно поступить в вуз, так как по инициативе Н.С. Хрущева было установлено преимущество для производственников - ребят, успевших получить двухлетний трудовой стаж по профилю будущего вуза; их брали по отдельному конкурсу, даже с тройками. В это время наша мама, Зинаида Ивановна Горобец, услышала от кого-то, что в Институте физпроблем появилась весьма редкая лаборантская вакансия. И у нее возникла идея попросить П.Л. Капицу, чтобы он взял Женю на это место, а учиться Женя продолжил бы в вечерней школе. Просьба была довольно естественная, так как З.И. давно работала в редакции ЖЭТФ, который возглавлял Капица, знавший ее лично. Но прежде она решила обсудить эту идею с Л.Д. Ландау и Е.М. Лифшицем, для чего зашла в теоретический отдел Ландау, находившийся по соседству с редакцией. Выслушав ее, оба ученых не только не одобрили ее плана, но и посмеялись над ней. Они считали, что не надо переходить в вечернюю школу, а следует заканчивать более сильную дневную школу и как можно лучше готовиться к вступительным экзаменам в институт (тогда Женей в силу традиции окружающей его среды был намечен вуз, готовящий физиков, скорее всего, МИФИ или физфак МГУ). Но мама не оставила намерения обратиться к Капице и ждала подходящего момента встречи с ним. Однако через неделю Е.М. Лифшиц с иронической улыбкой сообщил З.И., что она может не беспокоиться - на эту вакансию лаборанта в ИФП уже зачислен сын Ландау, так как к Капице обратился по данному вопросу сам Л.Д. Ландау, имевший к нему доступ в любое время. Случившееся определило всю будущую судьбу как Игоря Ландау, так и Евгения Горобца, причем, наверное, к лучшему. Женя самостоятельно нашел себе место работы, он поступил лаборантом в кабинет физики в 51-й школе и перешел доучиваться в вечернюю школу. Вместе с тем, возможно, этот эпизод, показавший ему, как великие физики «шутят», не добавил симпатий к их науке. Женя резко изменил свой профессиональный выбор вопреки всем семейным традициям. Сейчас он профессор, доктор медицинских наук, заведующий отделением анестезиологии и реаниматологии в Российском Онкологическом научном центре им. Н.Н. Блохина, заслуженный деятель здравоохранения России. Игорь же стал сотрудником ИФП, доктором физико-математических наук.
(2) Двоюродная сестра Игоря, дочь Софьи Ландау (Зигель) Элла Рындина пишет:
«Когда родился Гарик в июле 1946 года, по словам Дау, Кора хотела, чтобы Гарик носил фамилию Ландау и был русским. Дау встал на дыбы: “Если Ландау - то еврей, а если хочешь записать его русским, то пусть будет Дробанцевым. Это же смешно - Ландау - и русский”. Поскольку переспорить его было невозможно, то Кора согласилась, и они сошлись на решении записать Гарика под фамилией Ландау» .
Полемизируя со своей двоюродной сестрой Эллой Рындиной, Игорь рассказал о том, как его родители решали вопрос о его национальности и фамилии.
«Напишу, что же было с национальностью Гарика на самом деле. Прежде всего, для отца не существовало понятие национальности, который здесь вкладывает Элла. Для него было совершенно неважно: еврей, грузин или русский. Ему было наплевать на этническое происхождение. Да, он был евреем, но не считал это ни достоинством, ни недостатком. Что же было с "национальностью Гарика"? Все знают, что мы жили тогда в стране, в которой быть евреем было не очень хорошо, а иногда и опасно. Именно поэтому и отец, и мать хотели, чтобы у меня в паспорте было написано "русский". Никаких дискуссий по этому поводу не было никогда. Отец, правда, очень боялся, что, если моя фамилия будет Ландау, то запись в паспорте может и не помочь. Именно поэтому он долго уговаривал мою мать записать меня под фамилией Дробанцев, а мать была категорически против. Вот, собственно, и все. Нет, не все. Хочу еще напомнить, что по существовавшим тогда законам, национальность человека фиксировалась в 16 лет при выдаче паспорта. Если национальности родителей различались, можно было выбрать любую. Причем этот выбор делался не родителями, а человеком, получающим паспорт. Так что все претензии - ко мне» .
Итак, Игорь выбрал национальность «русский» (по матери). Подчеркну, что по тем же мотивам, помня о преследовании космополитов (евреев) в СССР в 1948-1953 гг., большинство детей из семей смешанных национальностей выбирали себе титульную национальность своей страны; как поступили мы с моим братом Евгением, а также сын Евгения Михайловича Лифшица Миша, друг детства Гарика. Кстати, позже Миша сменил и фамилию: Лифшиц на Березовский (по матери).
Игорь становится физиком
После окончания вечерней школы Игорь Ландау поступил на физический факультет Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова. Конечно, имя Ландау гремело по всему миру. Особенно на физфаке МГУ, где Л.Д. был преподавателем (по совместительству). Декан физфака В.С. Фурсов лично хорошо знал и ценил Л.Д. Ландау не только по факультету, но и по совместной работе с ним ранее – расчетам атомного реактора, производящего плутоний для атомных бомб. Фурсов был теоретиком, он рассчитывал параметры ядерного реактора в Челябинске-40 (ныне это комбинат «Маяк»). где действовал как правая рука И.В. Курчатова. Ландау же вместе со своими учениками: И.Я. Померанчуком, В.Б. Берестецким, А.И. Ахиезером создали общую теорию гетерогенного ядерного реактора, которой пользовался Фурсов в расчетах конкретных моделей.
Вскоре после смерти Сталина в 1953 году правительство отменило льготы для детей ведущих ядерщиков, награжденных Сталинскими премиями за создание первых атомной и водородной бомб. Одной из таких льгот было право поступления детей награжденных ядерщиков в любой вуз Советского Союза без вступительных экзаменов. Поэтому Игорю Ландау, как, впрочем, и Борису Зельдовичу, Илье Лейпунскому, да и многим другим пришлось сдавать вступительные экзамены. Я не знаю, как их сдавал Игорь в 1963 году. Наверное, неплохо, так как он успешно набрал довольно высокий проходной балл (13 из 15 по трем экзаменам: математика письменный и устный, физика устный). Не исключаю, что помочь мог и общий принцип, которому следовал, не особенно скрывая, декан физфака Василий Степанович Фурсов. Его принцип был такой: детям сотрудников физфака, желающим здесь учиться, будут предоставлены условия наибольшего благоприятствования при сдаче вступительных экзаменов и зачислении на факультет.
Учеба на физфаке складывалась для Игоря на первом курсе, как мне помнится, нелегко. То, что мне точно известно об этом, уже было рассказано в книге . Здесь повторять не буду. Постепенно Игорь полностью включился в образовательный процесс, поступил при распределении по кафедрам на 3-м курсе на кафедру низких температур. Это была одна из сильнейших экспериментальных кафедр физфака, которой руководил профессор Александр Иосифович Шальников, сотрудник «Физпроблем», сосед и личный друг Ландау. В итоге Игорь окончил физфак МГУ с красным дипломом. Когда я нашел фотокопию этого диплома, выложенную Игорем в его статье в "Заметках по еврейской истории", то включил ее во 2-е издание трилогии: том 1, «Круг Ландау. Жизнь гения» (2008) . Этот красный диплом меня приятно удивил. Там он помещен вслед за различными дипломами Л.Д. Ландау и его Нобелевскими регалиями. Он должен был продолжать победные традиции обоих Ландау.
После окончания Игорем МГУ в 1969 году П.Л. Капица взял его на работу в ИФП физиком-экспериментатором. Игорь довольно быстро защитил кандидатскую, а далее и докторскую диссертацию. Узнав о его кончине, я обратился к Михаилу Андреевичу Либерману, профессору, доктору физико-математических наук, бывшему аспирантом в ИФП и знавшему Игоря Ландау лично, я просил рассказать о работе Игоря в ИФП. М.А. Либерман немедленно мне ответил из Швеции, где он работает как профессор теоретической физики в университете г. Упсала. Привожу целиком его письмо.
Дорогой Боря,
Спасибо за письмо, которому я был рад, хотя известие о смерти Игоря меня очень-очень расстроило. Я вряд ли могу много рассказать об Игоре. Мы познакомились в 1960 году. Я был на первом курсе физфака и вел физический кружок для школьников. В кружке был Игорь, и я с удивлением увидел его фамилию - Ландау. Он был в 10 классе. На следующий год он поступил на физфак, т.е. он на год, может быть, на два моложе меня. Потом мы уже встретились в «Физпроблемах», где Гарик был аспирантом Юрия Васильевича Шарвина, мужа моей мамы. Юрий Васильевич всегда очень хорошо говорил про Гарика, считал его очень хорошим экспериментатором и толковым физиком. Этого вполне достаточно, т.к. у Юры были очень высокие стандарты. Он сам был экспериментатором высшего класса и очень глубоко понимал физику. Достаточно сказать, что Ю.В. сдал полный курс теорминимума, что не только большая редкость, но, думаю, вряд ли есть другой экспериментатор, кто бы прошел весь или хотя бы часть теорминимума Ландау. У нас с Гариком были сильно разные интересы в физике: он занимался промежуточной сверхпроводимостью, структурами сверхпроводников и т.п., а я - высокотемпературной физикой. Поэтому общих пересечений в физике у нас не было. Мы были в хороших приятельских отношениях. Гарик был очень добрым человеком. Мое личное впечатление из почти ежедневных встреч и общих обсуждений (трёпа) в кофе-клубе ИФП такое: Гарик глубоко и хорошо понимал физику низких температур, работал с интересом, интересовался и понимал научные проблемы. Было ясно видно, что он человек с большим интеллектуальным потенциалом.
О некоторых характерологических подробностях Игоря Ландау мне много раньше рассказывал Дмитрий Компанеец. В начале 1970-х гг. Дима, выпускник МИФИ, был аспирантом в Институте физпроблем, как раз когда там работал Ландау-сын. Они были ровесниками, часто встречались в институте и даже в командировках, на научных конференциях. Игорь работал, по словам Димы, с интересом, целеустремленно. Один эпизод особенно запомнился Диме. В день защиты Игорем кандидатской диссертации, сразу же после окончания защиты, он спустился вниз в лабораторию, чтобы продолжать эксперимент. Никаких банкетов, даже стола для самых близких товарищей! По мнению Димы, этот эпизод характеризовал увлеченность Игоря работой, а не его скаредность. Как раз наоборот, Дима рассказывал, что Игорь не был жадным. Не был он и заносчивым по причине своей фамилии, был общителен, жизнерадостен, вполне неглуп.
Доброе отношение к Игорю сохранил на всю жизнь со студенческих времен и Борис Зельдович, давно уехавший в США; он написал об этом в Послесловии к моей книге .
Игорь публикует книгу своей покойной матери
Появление книги Коры, которую издал Игорь Ландау, было шоком для едва ли не всех физиков, знавших Л.Д. Ландау. В особенности резко публично отозвались об этой книге академики В.Л. Гинзбург и Е.Л. Фейнберг. Их слова приводятся в моей книге . В.Л. Гинзбург даже напечатал домашним тиражом заметку на 20 страницах, которую, впрочем, не захотел публиковать при своей жизни. Однако он направил ее, в частности, и моей матери, а далее в телефонном разговоре со мной он разрешил мне ее цитировать практически без ограничений и даже опубликовать после его смерти. (Однако, кроме телефонного разговора и надежды на доверие, что это правда, у меня ничего нет. То есть нет документального разрешения на такую публикацию, поэтому, кто не хочет, может не верить этим словам. Все равно публиковать «Записку Гинзбурга» я не собираюсь. В то же время не сомневаюсь, что найдется ушлый автор, который это сделает и без меня.) Последний наш разговор с В.Л. по телефону состоялся 13 мая 2008 года, причем по инициативе Виталия Лазаревича. Я детально его привожу и комментирую в книге «Круг Ландау и Лифшица . В.Л. подтвердил, что разрешает мне цитировать его «Записку» без ограничений, просил только смягчить несколько слов, которые лет пять тому назад считались до некоторой степени нецензурными (сейчас и не такие в ходу).
Дмитрий Компанеец говорил мне, что не знает, как объяснить эту публикацию Игоря. Версию, что Игорь заработает на издании книги матери, Дима отверг: оплата труда в Швейцарии многократно превосходит то, что достанется Игорю от книги. Может быть, это своеобразный «прикол», как выразился Дима?
Не согласен с последним. Предполагаю, что мне понятны причины публикации И.Л. Ландау книги своей матери. Их две. Первая очень простая: он сделал это в память о матери, которую любил. Сделал, когда представилась возможность. Литературной обработкой книги сам не занимался, отдав все это на откуп своей литературной тете М.Я. Бессараб. Какие-то крайности из книги Игорь все же вырезал, об этом говорится в сноске на одной из страниц книги Коры. Вторая причина: Игорь считал, что его мать пишет в основном правду, в принципиальных оценках они не расходились.
«Почему я издал мамину книгу? Сложный для меня вопрос. Прежде всего, потому, что Игорь Захаров, владелец издательства, очень уж настаивал. Но я и сам думал, что эта книга должна быть издана. Хотел, чтобы правда была известна. Видимо, издержки социалистического воспитания. Волнует ли меня, что Гинзбург и многие другие известные физики настроены против этой книги? ― Нет, совсем не волнует. Скорее, расстраивает. Гинзбург, как и многие другие, был далек от нашей семьи. Всю информацию он получал из уст Е.М. Лифшица. Он просто не знает правды. Многие ругают эту книгу за “излишние” интимные подробности, но моя мать имеет право писать о своей жизни так, как она считает нужным. Что у кого-то может измениться мнение о “великом” Ландау, мне, извините, наплевать. Для меня он не великий физик. Это мой отец, которого я очень любил и безмерно уважал. Все это было в его жизни, и от этого он не делается ни на копейку хуже. Если кому-то это не нравится - не читайте!» .
Я и моя мать Зинаида Ивановна Горобец (вторая жена Е.М. Лифшица) не могли не воспринять книгу Коры резко отрицательно из-за клеветы в ней на Е.М. Но в первые годы после выхода этой книги (после 1999 года) молчали все физики-теоретики из «дружной» школы Ландау, в том числе и те, кто называл себя при жизни Е.М. его другом: И.М. Халатников, Л.П. Питаевский, И.Е. Дзялошинский, М.И. Каганов. И только В.Л. Гинзбург, как уже говорилось, решился напечатать в 20 экземплярах свою критическую записку и разослать ее узкому кругу знакомых, хотя сразу же предупредил об отказе от ее широкой публикации. И вот тогда, возмущенный молчанием живых «друзей» покойного Е.М. Лифшица, я решил выступить. Мне удалось написать всего за полгода (2005) книгу «Круг Ландау», в 1-м издании это был один толстый том, напечатанный издательством «Летний сад» (2006). На эту книгу откликнулся Игорь Ландау, причем в основном негативно, хотя и не во всем.
Игорь опубликовал резкую , в которой полемизировал с тремя «ландауведами». Как явствует из текста, он имел в виду, в первую очередь, литератора-эмигранта Горелика (Г.), проживающего в США. Дело в том, что Г. написал какие-то заметки о Л.Д. Ландау, причем одна из них называлась «Подлинный Ландау» По-видимому, именно последний претенциозный заголовок вызвал запредельное возмущение сына Ландау, который не без основания считал, что подлинного своего отца он знает много лучше, чем никогда его не встречавший Г. Кстати, мнение Игоря о «ландауведческих» текстах Г. написанных в вообще характерном для последнего кокетливо-игривом стиле, в основном совпадало с моим. Затем Игорь весьма критично отозвался о записках своей двоюродной сестры Эллы Рындиной . В этом я с ним не согласен, поскольку расцениваю эти записки весьма информативными и ощущаю, что в основном они достоверны. Наконец, Игорь коснулся и меня:
«Если говорить о самом Борисе, то из той каши, что я прочитал в его книге, у меня сложилось впечатление, что он человек честный и не пытается никого ввести в заблуждение своей публикацией. Просто он с детства впитал в себя, что Евгений Михайлович Лифшиц – один из самых честных, самых добрых и самых талантливых людей, когда-либо живших на этой планете. Именно поэтому, когда он видит, что кто-то начинает в этом публично сомневаться, у Горобца не остается сомнений, что этот сомневающийся – человек совершенно недостойный» .
Характеризуя мое мнение о Е.М. Лифшице, Игорь совершенно прав. И я не думаю, что ошибаюсь, потому что такого же мнения о Е.М. придерживался, например, великий физик Я.Б. Зельдович . Такого же мнения был и остается ученик и соавтор Е.М. Лифшица академик Л.П. Питаевский, а также многие другие крупнейшие физики. Только из немногих известных мне лично, от кого я такое мнение сам слышал, это Е.Л. Фейнберг, В.Л. Гинзбург, Б.Я. Зельдович (см. в моей трилогии ), В.Г. Барьяхтар, А.А. Рухадзе, Л.А. Фальковский, В.И. Манько, М.А. Либерман . На самом же деле в круг безмерно уважающих Е.М. Лифшица ученых входят едва ли не все по-настоящему профессиональные физики-теоретики мира.
Больше ничего о книге Коры я не стану писать в этом некрологическом очерке. Замечу, что ее книга по-прежнему довольно успешно продается, выдержав уже 4 или 5 изданий. По мотивам книги Коры даже был снят телефильм «Мой муж – гений». Ученики Ландау академики А.Ф. Андреев, С.С. Герштейн, В.Л. Гинзбург, членкор РАН Б.Л. Иоффе выступили с яростным осуждением этого фильма и даже потребовали в печати его запретить. Но зажравшееся от сверхбогатства и вседозволенности Центральное телевидение показало, что плевать оно хотело на обнищавшую и маловлиятельную в современной России Академию наук. Фильм был показан 14 февраля 2008 г. по каналу ОРТ.
Показу предшествовало довольно-таки конфронтационное обсуждение содержания фильма, которым руководил яркий телеведущий Александр Гордон. На обсуждение был приглашен как заглавная фигура Игорь Ландау, прилетевший из Швейцарии. Его посадили в ряд, перпендикулярный к двум рядам, которые заняли защитники фильма и его противники. В том же ряду, что и Игорь, сидели, в частности, продюсер фильма, режиссер и актеры, среди них Людмила Чурсина (Кора), Даниил Спиваковский (Ландау), Вячеслав Гришечкин (Липкин¸ т.е. Лифшиц, который сыграл, по-моему, лучше, сдержаннее и объективнее других). Состав защитников не представлял для меня интереса. Физиков среди них не было, а представителей «филологов» (любимый термин Ландау для болтунов) возглавлял Дмитрий Дибров, известный телешоумен. Этот еще один «ландаувед» держался самоуверенно, его заявления звучали безапелляционно, напоминая присутствующим, кто на телевидении хозяин, а кто разовые гости.
В нашем ряду противников фильма сидели, во-первых, ученики Ландау: академик С.С. Герштейн и членкор Б.Л. Иоффе, и, во-вторых, крупнейшие российские историки-литераторы Наталья Басовская и Игорь Волгин.
Здесь я остановлюсь только на выступлении Игоря Ландау. Но прежде сообщу вот о чем. Я пришел на обсуждение минут за 20 до назначенного начала и сел в фойе, в самый дальний уголок, не примыкая ни к одной из маленьких групп людей, там находившихся и беседовавших друг с другом, по-видимому, знакомых между собой. Неожиданно в фойе появился Игорь, его сопровождала красивая дама лет сорока. Неожиданно они направились прямо ко мне, так как на моей скамейке было два свободных места и она находилась поодаль от общей тусовки. Сели, не обращая внимания на меня, так как не знали, кто я. Таким образом, я оказался невольным свидетелем и слушателем их разговора. Оказалось, что дама была дочерью Майи Бессараб, ее звали Ирина Редман, она прилетела из Лондона, где живет с мужем и матерью. С Игорем они давно не виделись. Я был удивлен и обрадован, услышав фразы Игоря с негативной оценкой фильма: Примерно такие: «Это фильм не о Ландау, образ не получился, много деталей придумано. Например, у нас не было домработницы. Манера говорить у отца была совершенно иная, в фильме он говорит массу глупостей и.т.д.». О себе Игорь сказал, что женат уже в третий раз.
Выступая на самом диспуте А.Гордона, Игорь сообщил, что пару лет тому назад к нему в Швейцарию приехали телевизионщики из России, предложили заключить договор на телефильм по книге его матери. Он дал согласие в принципе. Сняли несколько эпизодов с участием Игоря, которые и включили в фильм. «Но сценария мне не показывали!», - заявил Игорь. Режиссер Т.Архипцова воскликнула: «Мы ведь Вам выслали сценарий!» - «Но я его не получал», - возразил Игорь.
Я наблюдал Игоря с интересом, он производил впечатление мягкого интеллигентного человека. Никаких следов агрессивности. Он просто защищался от деятелей СМИ и от ученых, осуждавших его мать и его самого, как мог, оправдывался. Я ощущал, что почти во всем его понимаю. Он жил с матерью и знаменитым отцом всегда в материальном достатке и комфорте, но в то же время это была совершенно не традиционная семья, и в ней постоянно тлел и временами вспыхивал огонь глубокой человеческой драмы. Знаю по себе, как это влияет на психику ребенка и подростка, и потому я стал сочувствовать Игорю. После показа фильма в фойе ко мне подошла дочь Майи Бессараб. Приветливо поздоровалась, сказала: «Спасибо Вам, Б.С., за интересную книгу, мы ее читали». Помощница А.Гордона решила познакомить нас с Игорем. Подвела меня к нему. Я протянул Игорю руку, сказал просто: «Здравствуйте, Игорь Львович!» он ответил вполне теплым рукопожатием, сказав: «Ведь мы раньше с Вами не встречались». Невозможно было себе представить, что Игорю оставалось жить всего два с половиной года.
Игорь Ландау похоронен на Новодевичьем кладбище, в той же могиле, что и его великий отец. Недавно я там был. Это на главной аллее, справа, в сотне метров от входа.
Контактная информация
Горобец Борис Соломонович
e-mail [email protected]
Список литературы
1. Горобец Б.С. Круг. Ландау. Жизнь гения. М.: изд-во ЛКИ (УРСС). 2008. 368 с.(главы книг "Круг Ландау" были опубликованы в альманахе "Еврейская Старина", №№6/2006 и сл. - прим. ред.)
2. Горобец Б.С. Круг. Ландау. Физика войны и мира. М.: изд-во ЛКИ (УРСС). 2009. 272 с.
3. Горобец Б.С. Круг Ландау и Лифшица. М.: изд-во ЛКИ (УРСС). 2009. 336 с.
4. Ландау-Дробанцева Кора. Академик Ландау. Как мы жили. Воспоминания. – М.: Издатель Захаров. 1999. 494 с.
5. Катя Компанеец. Записки со второго этажа. – Заметки по еврейской истории, № 10 (101). Октябрь 2008.
6. Рындина Элла (С-Пб). Лев Ландау: штрихи к портрету. – Журнал Вестник, 3, 17 и 31 марта 2004, №5 (342)
7. Ландау Игорь. Мой ответ «ландауведам». Заметки по еврейской истории, № 6 (78), март 2007 (включая «Открытое письмо» Г.Горелику от 2004).
8. Рухадзе А.А., Либерман М.А., Горобец Б.С. Академик Е.М. Лифшиц – выдающийся физик и писатель науки. Часть II. Формат ученого. -История науки и техники. 2011, № 3. P.26.
Сегодня по причине здоровья сижу дома. Давно хотел поместить текст о Ландау. Очень люблю о нём читать! Вот он, этот текст
Всегда нас и родственников больных волнует: сохранится ли интеллект больного после тяжёлой черепно- мозговой травмы или операции по удалению новообразования мозга?
Конечно, есть и такие, которым и сохранять то особенно нечего.
А некоторым травма и операции на мозге - улучшает нрав.
Знаю нескольких спившихся в хлам алкоголиков, которые после излечения черепно-мозговой травмы делались примерными и тихими людьми. Спиртного – в рот не берут.
Есть у нас доктор, которого благодарные пациенты побили железякой по голове. После операции он более двадцати дней был в коме, на ИВЛ. Выздоровел: руки ноги – работают, память – на удивление.
Замечено одно: доктор совершенно лишился чувства юмора. Разговаривать с ним – сложно.
У нас ведь какая манера говорить между собой? Всё с вывертом, шуткой и стёбом.
Доктор наш теперь такого не понимает, обижается и злится.
И что ещё интересно: больные стараются к нему обращаться возможно реже!
Но всё это - рассуждения о нас, смертных.
Гораздо актуальнее вопрос о сохранении интеллекта после мозговых катастроф для людей гениальных, штучных.
Для Льва Давыдовича Ландау, перенесшим тяжелейшую травму 7 января 1962 года, этот вопрос был вопросом жизни и смерти. (Вскоре она и наступила – смерть.)
Гениальный физик, её душа и вектор мог превратиться в бессмысленный овощ после тяжёлой сочетанной политравмы.
Этого не произошло, но рассуждения о том, восстановился ли мозг Ландау полностью – остаются.
Мне кажется, что интеллект Ландау восстановился полностью!
В доказательство приведу такой эпизод.
Как-то, во время восстановительного этапа своего лечения, он сказал нейрореабилитологу В.Л. Найдину:
―У меня большие неприятности, Владимир Львович. Мне надо в партию вступать, потому что Хрущев, Микоян, все столько для меня сделали. Придется вступать. Это так неприятно, но вступать надо.
―Лев Давыдович, вы поправитесь, тогда и вступите.
―Нет, надо вступать непременно сейчас.
А через несколько дней обрадовал того же Найдина:
―У меня новость. У меня хорошая новость.
―Что, нога не болит?
―Нет, выяснилось, что можно в партию не вступать.
―Почему?
―Я выяснил, что в партии состоит С., академик. С таким засранцем я в одной партии быть не могу.
Шутка совершенно здорового человека!
За день до смерти Ландау сказал:
- Все же я хорошо прожил жизнь. Мне всегда все удавалось!
Это – правда.
Ему всё удавалось, ему во всём везло. Повезло с женой, с друзьями, повезло, в конце концов, и в его непростых отношениях с властями.
Повезло ли ему с врачами, лечившими его после тяжёлой травмы?
В больницу №50 он поступил по скорой помощи 7 января 1962 года в 11часов 10 минут.
Диагноз при поступлении:
Перелом основания и свода черепа, множественные ушибы головного мозга, отек и острое набухание головного мозга, ушиблено-рваная рана лобно-височной области, сдавление грудной клетки, множественный перелом ребер (4 ребра справа, 3 ребра слева) с повреждением левого легкого, левосторонний гемопневматоракс, перелом костей таза, забрюшинная гематома, травматический шок, осложненный острой массивной кровопотерей.
По теперешним понятиям диагноз сформулирован неверно, но объём полученных Ландау повреждений он передаёт.
То, что Ландау не погиб в первый же день после травмы, несомненно, заслуга врачей - травматологов 50-й больницы.
В 16 часов в больницу вызвали для консультации нейрохирурга Сергея Николаевича Фёдорова (1925-1995) из НИИ нейрохирургии им. Н.Н.Бурденко
«Я увидел, что больной умирает. Совершенно безнадежный больной» - так вспоминал Фёдоров о травмированном Ландау
На несколько месяцев Федоров стал лечащим врачом Ландау. Консультантов было много, а лечащий врач один.
Федоров едва ли не единственный, о ком в своих мемуарах жена Ландау (даже она!) отзывалась положительно.
Ландау была произведена трахеостомия, после чего больного (9 января по настоянию профессора А.М.Дамира) подключили к аппарату искусственного дыхания, привезенному из Института полиомиелита учениками Ландау: вынесли аппарат из института на руках, поймали попутный грузовик и привезли чудо- машину в пятидесятую больницу.
Это был единственный на всю Москву аппарат!
В дальнейшем, из Швеции доставили два дыхательных аппарата «Энгстрём
На 6-м этаже корпуса № 3 пятидесятой больницы были выделены две специальные палаты: одна по типу палаты интенсивной терапии с постоянным врачебным контролем, в которой находился Ландау, другая - гостевая для дежурных физиков.
11 января у Ландау развился коллапс, потребовавший внутриартериального нагнетания крови, а 14 января – возникла двухсторонняя (гипостатическая) пневмония, потребовавшая использования «сильных американских антибиотиков», потом развился парез кишечника.
Черепно-мозговая травма была крайне тяжелой, с гипертензионным синдромом (резкое повышение внутричерепного давления).
Компьютерной томографии тогда еще не существовало. Врачам оставалась наблюдать за динамически изменяющейся клинической картиной повреждения мозга.
Периодически производились спинномозговые пункции.
У Ландау начался отёк мозга. Дегидратирующих же препаратов, применяемых в этих случаях, таких, как мочевина и манит, в СССР – не было.
Капица немедленно посылает три телеграммы старым друзьям-ученым: известному физику Блеккету- в Лондон; ассистенту знаменитого Ланжевена французу Бикару - в Париж; семье Нильса Бора - в Копенгаген. Капица не адресовался к самому Бору, чтобы не огорчать 77-летнего старика - учителя Ландау. Но на следующий день пришла от него короткая телеграмма с сообщением о высылке лекарства.
В то же день рейсовый ТУ-104 был задержан на час в аэропорту Лондона, дабы захватить посылку с мочевиной для Москвы с коротким адресом - “мистеру Ландау”
Но первый флакон нашёлся всё-таки в России! Ученики Энгельгардта обнаружили его в Ленинграде.
Со слов профессора И.А.Кассирского «…. от избытка введенной мочевины возникло тяжелейшее осложнение - почки не справлялись с ее выведением, возникло отравление - уремия. Остаточный азот катастрофически нарастал».
Чешский нейрохирург Зденек Кунц порекомендовал резко увеличить подачу воды и жидкого питания больному через назальный зонд.
После этого заработали почки, пошла моча. Вместе с тем Кунц определил: «Травмы несовместимы с жизнью, больной обречен, он протянет, скорее всего, лишь около суток
Постепенно состояние стабилизировалось, но Ландау продолжал находиться в коме, и никаких проблесков сознания не отмечалось.
По инициативе академиков М.Келдыша, П.Капицы, Л.Арцимовича 22 февраля 1962 был организован международный врачебный консилиум. В нем приняли участие лучшие специалисты мира.
С удовольствием привёл бы здесь заключение о состоянии Ландау, сделанное Уайдлером Пенфильдом!
Он – одна из нейрохирургических икон. К сожалению это заняло бы много места.
Председателем, постоянно действующего во время болезни, в первое время, консилиума был Николай Иванович Гращенков.
Гращенков был скорее чиновник но не клиницист, а уж тем более, не специалист по нейротравме. Даже как теоретик он был сомнительной величиной.
В лечении Ландау Гращенков руководствовался павловским тезисом: «Все болезни от нервов!» Академик-физик постоянно жаловался на боль в животе, а Геращенко объяснял, что эта боль «от нервов»!
Он даже говорил, что Ландау «теперь придумал себе боль в животе».
Восстановление о здоровья Ландау шло очень медленно. Происходило постепенное восстановление памяти, речи, слуха, движений, нормальных физиологических отправлений.
Из больницы № 50 Ландау был переведен в Институт нейрохирургии им. Н.Н.Бурденко, где имелись высококвалифицированные специалисты по восстановлению функций мозга и двигательной активности. Здесь же, в результате переливания крови (?) Ландау перенёс гепатит.
Затем его перевели в клиническую больницу АН СССР.
Появились движения в руках, затем он стал ходить по палате с «ходунками» которые физики сделали специально для него в соответствии с его ростом.
Наконец он начал медленно разговаривать, на английском языке.
Но худшее еще было впереди. Всех волновал (по разным причинам) один вопрос – восстановится ли интеллект Ландау, а если «да», то насколько?
Пригласили психиатров.
Ландау осматривал выдающийся советский психиатр Олег Васильевич Кербиков.
Ландау его пережил, как и Гращенкова.
Кербиков не сомневался во вменяемости академика Ландау, но был весьма осторожен в прогнозе возвращения последнего к научной деятельности.
Потом Ландау попал к фигуре одиознейшей. Андрей Владимирович Снежневский (1904-1987) - советский психиатр, основатель одной из нескольких школ в отечественной психиатрии и автор понятия «вялотекущяя шизофрения».
Диагноз этот широко применялся к диссидентам в СССР.
Приглашали к Ландау и выдающегося советского нейрофизиолога и психолога, профессора Александра Романовича Лурия (1902-1977).
Я очень люблю книги Лурия.
А Ландау он – не понравился!
Он хотел с ним работать, говорил:
― Лурия со мной разговаривает, как с дураком.
А у того были такие тесты. Он рассказывал сказку про муравья и голубку. Муравей сделал то-то, голубка то-то. Почему муравей это сделал? На что Ландау коротко отвечал и отворачивался. И тот уходил.
Этот же номер Ландау проделывал с министром здравоохранения Б.В. Петровским.
―О чём мне с ним говорить?
И тоже отворачивался к стенке.
Боль в животе у Ландау долго врачами во внимание не принималась, не только нейрохирургами и неврологами, но и терапевтами.
10 февраля 1964 г. во время прогулки у Ландау возникло отморожение большого пальца ноги, долго лежал, потом пневмония, потом тромобофлебит глубоких вен правого бедра.
Вот здесь около Ландау появилось новое «светило» - Александр Александрович Вишневский, который и занялся лечением тромбофлебита (этот тромбофлебит, в конечном счете, и погубил Ландау четыре года спустя).
Но куда важнее было другое - Вишневский первым (!) спустя два года после травмы обратил внимание на боли в животе, постоянное вздутие и частые (20-30 раз в сутки) позывы на дефекацию, мучившие Ландау.
Эти боли пытались лечить диетами, новокаиновыми блокадами, физиопроцедурами, лечением в Карловых Варах и Крыму. Но боли продолжались!
В начале 1965 года по протекции М.Бессараб около Ландау появился Кирилл Семенович Симонян, в то время главный хирург больницы № 53 г.Москвы, считавшийся хорошим абдоминальным хирургом.
Любопытно, что вначале К.С.Симонян принял точку зрения уже покойного к тому времени Н.И.Гращенкова - боли в левой руке и животе – «центрального происхождения» и органической основы не имеют.
Академика обследуют в кунцевской больнице 4 управления МЗ СССР («Кремлевка»). Обследование показало наличие желчных камней, возникло предположение о наличии содержащих кальций гематом в брюшной полости.
24 марта 1968 года состояние Ландау резко ухудшилось. Усилились боли в животе, и развилась клиника острой кишечной непроходимости.
Операция, которой долго противился консилиум, стала экстренной неизбежностью.
Из воспоминаний К.С. Симоняна:
«Когда мы приехали в больницу, потребовалось созвать консилиум. Дело было в воскресенье. С трудом удалось добыть Арапова и Бочарова. Дело застряло на анестезиологе. Больница Академии не имеет своих дежурных анестезиологов, и вообще операции производятся гастролерами - как хирургами, так и анестезиологами. Много времени ушло на обзванивание ведущих анестезиологов. Как назло, никого не оказалось дома, и мне пришлось вызвать Ю.А. Кринского, за которым послали машину. Машина провалилась в яму и застряла. Выслали другую, та не сразу нашла адрес, и прошло еще два часа, пока Кринский приехал.
Еще какое-то время ушло, чтобы подлатать наркозный мешок (весь в дырах) и найти интубационную трубку необходимой длины. Пока Ю.А. Кринский в недоумении от организационной и материальной запущенности Академической больницы, готовился к наркозу (к его чести, он провел наркоз блестяще), состоялся консилиум. Хотя от министра здравоохранения СССР Б.В. Петровского было получено согласие на то, чтобы больного оперировал я, мне казалось, что этот вопрос надо решить собравшимся. Никто не хотел оперировать Дау - Бочаров чувствовал себя неважно, Арапов еще не владел пальцем после перелома, а заведующий отделением больницы Академии В.С. Романенко просто сказал, что участвовать в операции не будет. Никто не выразил согласия и на ассистенцию, и поэтому мне пришлось оперировать больного с дежурными хирургами. К счастью, это были опытные врачи….
Атака у Дау началась к вечеру, а оперировали мы его глубокой ночью. ….. Тонкая кишка была свободна от спаек, но множественные сращения брюшины со слепой, восходящей и нисходящей петлями толстой кишки ограничивали ее функцию и были причиной постоянно поддерживаемого пареза. Поперечная кишка, напротив, была предельно раздута и как бы сжата восходящей и нисходящей петлями. Операция состояла в том, чтобы освободить кишечные петли от сращений и наложить цекостому …..
Я сделал то, что было нужно, и больной был снят со стола с хорошим давлением и пульсом»
В следующие дни, как пишет Симонян, «в состоянии больного наблюдалась волнообразность течения. Началась пневмония. Все время держался очень частый и недостаточно полный пульс, до 130 ударов в минуту. Это могло указывать на тромбоз, тем более что ранее больной перенес тромбофлебит, начавшийся после отморожения большого пальца больной ноги во время одной из прогулок в холодную погоду 10 февраля 1964 г.». Вместе с тем Ландау оставался в сознании и даже иногда шутил. Так, «при просьбе повернуться на правый бок он спрашивал: “А вы знаете, что понятие «правый» и «левый» относительны? Поэтому я не знаю, какой бок вы имеете в виду”».
«На восьмой день после операции, с утра, Дау был задумчив, но в его состоянии не было ничего нового, что могло бы вызвать тревогу. Аденозинтрифосфат, гентамил, кокарбоксилаза, и препараты урацилового ряда - все было использовано, но пульс частил, не поддаваясь действию даже новокаинамида. Вечером Дау сказал только одну фразу, как-то улыбнувшись в себя: “Все же я хорошо прожил жизнь. Мне всегда все удавалось!” Эта фраза ввергла нас в уныние, потому что, когда больной приходит к таким мыслям, это всегда прогностически плохой признак.
И действительно, он вдруг потерял сознание, и несколько последних часов длилась агония, о которой он уже ничего не знал и которой не чувствовал.
Где-то около 11 часов вечера наступила смерть.
Секция была произведена на следующий день. Вскрывал труп профессор Раппопорт. Перитонита не оказалось. Причиной смерти явился тромбоз легочной артерии, исходящий из хронического тромбофлебита, кажется, правой голени <…>. Дау умер от спаечной болезни при полном возврате умственной деятельности, верней, даже не от спаечной болезни, а от тромбоза легочной артерии в связи с наличием старого тромбофлебита».
Сын Л.Д. Ландау Игорь Ландау писал о финальном моменте отца так:
«В течение операции были удалены спайки. Те самые спайки, которые вызывали постоянные боли в животе. И несколько дней, которые отец прожил после операции, были первыми после аварии, когда у него не было этих ужасных болей. Он мог бы выздороветь. Выздороветь и вернуться к физике. Но жизнь распорядилась иначе – через несколько дней после операции отец умер от тромбоэмболии легочной артерии. Старый тромб, возникший за несколько лет до операции, оторвался от своего места и перекрыл артерию, которая ведет от легких к сердцу...»
- 1с предприятие 8.3 закрытие месяца. Как закрывать квартал начинающему бухгалтеру пошаговая инструкция. Настройка учетной политики организации
- Продажа ос в 1с 8.3 бухгалтерия. Как в «1с» отразить продажу основных средств и мнма. Продажа основного средства с восстановлением амортизационной премии
- Расчет и калькуляции себестоимости продукции Расчет себестоимости путем распределения расходов
- Самые счастливые люди на Земле: особенности и интересные факты